Когда я училась в Алматинском хореографическом училище, помимо танцев, нам преподавали также изобразительное искусство, философию, историю театра и культуры, мировую литературу, музыку. Но любовь к искусству мне привили, скорее, не в альма-матер, а гораздо раньше – в семье. Помню как папа, работая над своими научными трудами, часто ездил в Москву, брал меня с собой, чтобы сводить в Третьяковскую галерею или показать Эрмитаж в Ленинграде. Как-то мы с ним пошли на Арбат, и пока прошли его от начала до конца, скупая картины, потратили все деньги. Наше приобретение маму расстроило, она, как прагматичный человек, искренне надеялась, что мы привезем из столицы какие-то дефицитные вещи, а вместо этого наши сумки были полны картин советских художников. Мама потом еще долго ругала нас за это.

В жизни ничего не происходит случайно. Возможно, именно моя любовь к искусству каким-то образом повлияла на то, что я вышла замуж за сына знаменитого казахстанского художника, члена Союза художников СССР Табонияза. Его картины находятся в фонде ГМИ РК им. А. Кастеева, огромное количество картин он оставил и нам в наследство. Мы все их бережно храним, они – часть нашей большой коллекции художественных произведений.

В эту коллекцию картины приходят по-разному, и у каждой из них своя история. Есть у нас картина, привезенная в подарок из Кыргызстана. Она принадлежит известному кыргызскому художнику Гапару Айтиеву, который, можно сказать, дал путевку в жизнь нашему дедушке Табониязу. Вообще, это очень интересная семейная история. Наш прадед – богатый бай из Старшего жуза Уйсун. В годы репрессий он бежал в Китай через Кыргызстан. В отдаленном ауле повстречал девушку киргизку, влюбился в нее, остался с ней, там и родился наш дед Табонияз. Рос он, не помышляя о высоком искусстве, но очень любил рисовать. Карандашей и альбомов у него, разумеется, не было, поэтому рисовал угольком на стенах. Мимо одного такого разрисованного дома как-то проезжал Семен Чуйков (член-корреспондент Академии художеств СССР) и, увидев рисунки, захотел познакомиться с их автором. После знакомства мальчик получил в подарок бумагу и карандаши, а также благословение в мир художественного творчества. Чуйков написал рекомендацию, чтобы парня приняли в художественный институт. А чуть позже, уже Гапар Айтиев способствовал тому, чтобы наш дедушка уехал из села и поступил в университет в Ташкенте. Мы понимаем, что два великих художника помогли дедушке состояться, реализоваться, найти свою стезю, получать удовольствие от профессии, поэтому мы любим эту трогательную историю, и нам дороги картины этих мастеров.

Вообще мы все в семье относимся к изобразительному искусству с особым трепетом и уважением, как к некоему генетическому наследию. Наши дети не посещали художественную школу, однако очень любят рисовать.

Думаю, если бы мы развивали их талант, то они создавали бы более значимые вещи. Мы с супругом уверены: если это их призвание, позже они найдут время для самореализации. Понимание искусства в них заложено, и этого не отнять. Когда мы путешествуем по миру, стараемся с детьми попасть в музеи, чтобы

у них формировалось более полное, многогранное понимание изобразительного мира. Часто, гуляя по городу, можем забрести в какую-нибудь художественную лавку, где приобретаем понравившуюся картину, которая впоследствии дарит нам приятные воспоминания о волшебной поездке. Так, у меня есть картина из Праги, написанная в стиле импрессионистов, на ней изображена балерина, собирающая волосы. Я повесила эту пастозную работу в спальне и, когда смотрю на нее, всегда вспоминаю Прагу.

А вообще у меня нет любимых картин, они все занимают важное место в моем сердце. Хотя есть одна работа, которая мне особенно дорога. Мой двоюродный брат Канат Нурбатуров был знаменитым скульптором и художником. В Астане много скульптур, созданных им, он автор памятника «Кулагер», фигуры птицы Самрук с монумента «Қазақ елi», входной группы парка «Арай» и так далее. Летом прошлого года – увы! – его не стало. И последняя картина, которая у меня появилась в коллекции, была написана его рукой. Он нарисовал меня. Эту работу мне передали уже после его смерти. Канат был очень добрым и славным. Когда я училась в АХУ, а он в художественном институте, часто забирал мои балетные фотографии, изучал их, пытался делать скульптуры из дерева. Мы встречались по выходным, мама накрывала стол, приходили его друзья, и мы долго говорили об искусстве. Это очень дорогие воспоминания для меня. На входной группе нового Театра оперы и балета в Астане красуется квадрига, сделанная его руками, он отливал ее в Италии, там мы его и потеряли. А ведь итальянцы называли его уважительным словом маэстро, они признавали в нем мастера.

Приобретение мной картин — это, скорее, не серьезное коллекционирование, а хобби. Всего у меня около полусотни полотен различных художников: Айтбаев, Шемякин, Калмыков, Селенин, Чуйков, Шарденов, есть американские современные художники, а также кыргызские, прибалтийские, украинские, узбекские. Всегда приобретаю картины по зову сердца. У меня есть пейзажи, портреты, графика, фотография, сюжетные картины, которые разрабатывали художники для балетов, индустриальные полотна, классические картины.

Отношусь к изобразительному искусству с большой любовью, даже в моем кафе потолки расписаны полотнами импрессионистов. Если хочу ощутить новое осознание, музей – прекрасная альтернатива. Обладать – не самое главное, важнее понимать, что мы всегда можем соприкоснуться с великими полотнами.